Тринадцать.
Открываю крышку ноутбука и, пока он загружается, думаю о чем писать. Хочется запомнить тот разговор на улице, когда от жары и влажности по телу текла вода, а Шон, качаясь в гамаке, рассказывал, что по его мнению у него закончился период взросления.
Или про то, как он начал слушать Бодо Шефера, и однажды сказал “я понял, почему у меня раньше не получалось: я говорил “я попробую”, а это не работает. Надо просто пойти и сделать”.
Или, как мы сделали детям карты Дизайн Человека: туман стал рассеиваться, и сквозь него проступают четкие очертания качеств и мотивов поведения, о которых раньше приходилось догадываться. И как от этого углубляются и успокаиваются наши отношения.
Ноутбук загружает страницу с моими записями и передо мной прерванная история, ожидающая продолжения. И сегодня она ведет нас в тот давний момент, где дети стали управлять своим экранным временем сами.
Период, о котором пойдет дальше речь, самый непростой и самый сильный в воспоминаниях, длился около недели.
