В гостях одна женщина спросила меня:
- Лера, дети тебе помогают?
В этот момент я листала онлайн магазин, пытаясь понять — у меня внутри больше желания попробовать еще одну вещь или усталости от того, что большинством таких покупок я недовольна, поэтому сначала молчала. Пауза затягивалась, я пыталась выцепить внутри себя воспоминания, где дети бегут на помощь, на ум приходило “у них в комнате не пройти”, “они вечно играют и балуются”, что не давало мне ответ на вопрос — помогают ли они?
- Обычно нет…если я их попрошу, то они могут помочь, если они отказываются, я не заставляю… — я слушала себя и не могла отделаться от мысли, что говорю то, что не хочу говорить, что упускаю что-то важное, потому что не понимаю, что стоит за вопросом.
Состояние стало таким тягучим, что снова захотелось решать простые конфликты с выбором платья онлайн. Память, будто бы услышав мои страдания, подбросила спасательный круг:
- Вот же, я на днях ездила с ночевкой в ретрит и они с Валерой убрали всю квартиру! — я благодарно выдыхаю и возвращаюсь к телефону, тем более, что за столом уже вовсю обсуждают, какие дети молодцы.
По дороге домой разговор всплывает чувством неудовлетворения: я начинаю бродить по внутренним закоулкам в поисках места, где что-то топорщится, мешая системе расслабиться.
Помогают ли мне дети?
Что хотят от меня в этот момент? Восхититься, какая я прекрасная мать? Или детьми — они хорошие, послушные дети? Я слишком усложняю вопрос?
Я утопаю в этой формальности, мне хочется попросить мир перестать задавать мне такие вопросы. И я начинаю раскручивать вопрос в другую сторону — хочу ли я помощи? Да.
Только я не хочу, чтобы мне формально покидали вещи в стирку и прибрали за собой тарелки после еды — мне от такой помощи делается хуже. Я хочу внимательной помощи, теплой. Такая помощь означает, что меня видят, видят мой ежедневный труд и хотят сделать так, чтобы мне было легче.
Получается, я хочу заботы? Да, очень.
Как только я ухватываю за хвост понимание, распускается напряжение — заботятся ли обо мне дети?
В этот момент воспоминания весело впрыгивают, как маленькие резиновые мячики, наталкиваясь друг на друга:
- Шон выбегает навстречу “Мама, смотри, мы все убрали” — его тело от радостного волнения пружинит на месте, его голос тихий и ровный, он старается не выдавать своей потребности в похвале.
- Вот наступает утро среды и они собирают бутерброды, передают друг другу сыр, питы, напоминают взять воду. Благодаря этому я могу спать дольше.
- Просыпаясь утром, чувствую запах вкусной еды: “мама, мы пожарили оладушки!” И я могу расслабленно приготовить себе зеленый смузи — дети сыты.
- Шон подхватывает ящик из овощного “мама, тебе же нельзя поднимать тяжелое, я возьму”.
- Тот день, когда, закрыв в спальню дверь, дают мне поспать днем, потому что внезапная слабость валит меня с ног.
- Мама, такой вкусный арбуз! Спасибо, что порезала!
- Снятое с веревок во дворе белье, пока я медитирую.
Я оборачиваюсь к ним: охватившая меня нежность, стремится быть выраженной в словах — на заднем сиденье все спят.
Дорогие мои, любимые, я обещаю, что буду стараться еще больше, чтобы на любой формальный вопрос отвечать восхищением тем, как вы растете, раскрывая в себе природу любви и радости.
